На этот раз мне даже не пришлось ничего изображать, смех вырвался из глотки прежде, чем я обдумал дальнейшую линию поведения.

– Паранойя заставила помутнеть твой рассудок, Император. В последнее время тебе везде мерещатся заговоры. Скоро ты начнёшь бояться даже собственной тени…

– У меня есть на то веские причины. Я хочу, чтобы ты как можно скорее избавился от неё, если для тебя это не составляет большой проблемы, Пёс.

Я сжал челюсти, процедив сквозь зубы:

– Теперь ты будешь контролировать даже моих шлюх?

– Только тех, что вызывают у меня подозрения.

– Она слишком непроницательна, чтобы плести заговоры, и попала сюда, на Армаду только потому, что Служители Храма хотели избавиться от нерадивой послушницы. И к слову, ей ничего неизвестно о родстве с казнённым мятежником.

– Допросил её? Когда?

– Почти сразу же, как обратил на неё внимание. Девчонка труслива и от одного вида орудий выдала всё, что знала.

– Откуда такая уверенность? Убедился в правдивости её слов?

– Разумеется. Незадолго до того, как Архитектор решил прибрать девицу к своим рукам, решив, что мне она больше не пригодится.

Я заставил себя усмехнуться, бросив взгляд на лицо Тайры, мысленно моля о том, чтобы на этот раз её лицо, столь красноречиво выражающее эмоции, не выдало её. Хотя бы одни грёбаный раз. Император наклонился, пристально вглядываясь в лицо Тайры, и резко оттолкнул её от себя.

– Проваливай. И забирай свою шлюху.

Тайра продолжала сидеть на месте, боясь пошевелиться.

– Иди к своему Хозяину, – нетерпеливо бросил ей Император на языке фаэлинов.

От его слов Тайра неловко поднялась и медленно, на негнущихся ногах двинулась в мою сторону, не глядя на меня, опустив глаза в пол. Она остановилась в паре шагов и застыла, едва дыша. Обхватил тонкую руку у локтя и резким быстрым шагом повёл её на выход. У самой двери в спину ударил голос Ларса:

– Как бы то ни было, избавься от неё, Пёс. В моём стаде нет места паршивым овцам. Я буду ждать или сделаю это сам.

Палач крепко держит меня под руку, идя быстрым шагом. Я едва поспеваю за ним, опасаясь смотреть на него. Меня будто вновь вышвырнуло в прошлое, в самый первый день нашей встречи, когда я почти так же спешила за ним, не зная чего ожидать. Он молчит, ничего не говоря на всём пути до своих комнат. И я не осмелюсь нарушить гнетущую тишину, всё ещё чувствуя на себе пристальный взгляд Императора, словно он до сих пор следит за нашим передвижением. Я боюсь выдохнуть полной грудью, ощущая повисшее напряжение в воздухе, такое плотное, что, кажется, можно дотронуться рукой.

Палач не отпускает моей руки, тянет за собой в свои комнаты, лишь искоса поглядывая на меня, разворачивает к себе лицом и смотрит, смотрит, смотрит тяжёлым взглядом, под которым я невольно начинаю съёживаться, словно уменьшаясь в размерах.

Не могу прочесть выражения его напряженного лица, скрытого под маской. Оно неподвижно застыло и лишь тьма плещется в чёрных провалах глаз, вспыхивая тёмными искрами на поверхности. В них явно читается злоба и ярость, готовые вырваться наружу. Слышится резкий звук рвущейся ткани. Находясь в странном оцепенении, не сразу понимаю, что это Палач рванул на себя подол моего платья. Схватился двумя руками и разорвал тонкую, полупрозрачную материю от низа до самой горловины, нетерпеливо отбросил в сторону. Такая же участь постигла нижнее бельё, которое сейчас маленькими жалкими обрывками валялось на полу.

Впервые за последнее время я чувствую себя неуютно, находясь перед Палачом обнажённой. Руки сами поднимаются к груди, закрывая её в защитном жесте. По его сузившимся глазам понимаю, что Палача мой жест злит ещё больше. Понимаю, но попытаться исправить уже что-то поздно: Палач больно впивается пальцами в руку и тащит за собой в ванную комнату.

Он вталкивает меня в прохладную комнату, всегда пахнущую чуть свежо и мокро, ставит, будто игрушку под душ и включает воду. Он удерживает меня одной рукой, не давая отстраниться, направляя струи горячей воды, с силой бьющие по обнажённой коже. Вода заливает глаза и уши, пытаюсь увернуться, но сильная рука возвращает меня в прежнее положение.

Вода очень горячая, от неё поднимается пар и, словно густой туман, заволакивает небольшое пространство ванной комнаты. Палач отпускает меня на мгновение. Поднимаю руки к лицу и омываю его, видя, как вода в ладонях темнеет, окрашиваясь от косметики. Свобода была недолгой: вслед за краткой передышкой на меня обрушиваются руки Палача, яростно намыливая и нещадно растирая тело колючей, жёсткой мочалкой. Недовольно морщусь, пытаясь вырваться из плена его рук, но оказываюсь зажатой в угол так, что он перекрывает своим телом проход. Мне остаётся только извиваться от грубоватых прикосновений и щурить глаза от едкого мыла, стремящегося попасть под закрытые веки, в нос и в рот.

Вода из горячей становится тёплой, затем прохладной, а потом и совсем ледяной. Струи воды с силой бьют по коже, заставляя её покрываться мурашками. Палач не даёт вырваться, поставив руки на стену по обе стороны моего тела. Вода уже давно смыла всю мыльную пену и сейчас превращает меня в безвольное, промёрзшее насквозь тело. Меня сотрясает крупная дрожь, а Палач стоит рядом, тяжело дыша и глядя на меня сквозь пелену воды.

Я поддаюсь порыву и прижимаюсь к нему всем телом, обхватывая мощный торс руками. Кожу неприятно царапает жёсткая ткань его униформы, так и не снятая им. Пытаюсь спрятаться на его груди от ледяных потоков воды, а он крепко прижимает меня к себе и поднимает лицо, впиваясь губами в рот, обрушивая на меня всю свою ярость.

Палач жадно сминает губы, проталкиваясь внутрь языком, пускает в ход зубы, прикусывая ими верхнюю губу, заставляя глухо простонать от боли и острого вожделения, начинающегося на кончике языка, стремящегося сплестись с его в быстром танце. Поток воды идёт на убыль, а меня начинает кружить в водовороте страсти, утягивающем на дно.

Я судорожно цепляюсь пальцами за его одежду, чтобы не упасть. Мои ноги подкашиваются, отказываясь меня держать. События прошедшего дня навалились разом именно сейчас, лишая сил. Палач подхватывает меня на руки и выносит прочь из ванной комнаты, усаживает в кресло и накрывает одеялом, сам покидает гостевую и шлёпает в свою спальню, оставляя на полу мокрые дорожки следов.

Я укутываюсь в одеяло с головой, стараясь согреться и пытаясь хотя бы на пару секунд перестать выбивать зубами дробь. Получается с трудом, но постепенно тело начинает расслабляться, хотя холод никуда не уходит. Он засел в груди ледяным осколком и замедляет ток крови. Кожу покалывает изнутри, будто осколок рассыпался на мириады мелких кусочков и сейчас вместе с кровью разносится по телу.

Я оглядываюсь, на пороге стоит Палач, переодетый в сухую одежду: легкие темные брюки и футболка, обрисовывающая контуры мышц. Он просто смотрит на меня молча, будто решая, что со мной делать. Я слышала приказ Императора. Предъявленный им ультиматум завис над моей головой, словно острое лезвие топора, готовое сорваться вниз в любой момент. И всё, что мне нужно, это хотя бы ненадолго почувствовать себя живой и желанной перед тем, как моя судьба окончательно решится.